Вампирам нет нужны спать, и не стоит терять на подобную ерунду время, когда перед тобой открыта целая вечность, за которую возможно сделать столько свершений и чудес. В какие-то моменты осознание собственного могущества, собственной неуязвимости пьянит тебя похлеще любого итальянского вина. Но проходит время и опьянение отпускает, ты начинаешь анализировать собственную жизнь, ее цели и стремления. Когда у тебя маленький кусочек времени, ты мелочно суетишься, пытаешься все успеть, перегнать время и обхитрить, но когда ты умираешь - такое понятие, как время перестает существовать. Его больше не существует, нет подобной категории. Существует только вечность, которую ты можешь потратить на что угодно, на власть и ее завоевания, на путешествия в разные страны, на поиск истины или на любовь.
Когда-то я выбрал первый вариант, совершенно не ожидая, что он приведет меня к последнему и самому главному в этой жизни, к ней. Мое сокровище, которое теперь я не променяю ни на какие блага мира и остальных миров. Ради нее, ради того, чтобы быть с ней, я готов отдать свою вечность. Ради ее улыбки я согласен совершать глупости, которые по натуре мне совершенно не свойственны. Ради ее смеха я готов говорить тысячи нелепиц. Ради ее губ, на вкус напоминающих целование роз, я готов совершать подвиги, свергать города и покорять новые горизонты.
Вольтури делались не для нас, а для нее, как монумент ее величия, того, что она идеал, который невозможно представить иначе. Как сложно мне было поверить в то, что возможно так любить, настолько, чтобы дарить себя без остатка, каждый день опуская к нее ногам свою жизнь и вечность. Только ради нее. Все ради нее.
И когда она захотела уйти, я просто не мог ей противиться. Нельзя идти против той, что владеет твоим сердцем и жизнью. Она захотела уйти, я принял это, как должное. Мне было больно расставаться с теми, кто стали мне, как братья. Чья жизнь казалась мне дороже собственной. Дидима видела это и переживала вместе со мной, но война с другими вампирами настолько измотала ее, что она была готова бежать от нее на край земли, только бы больше не сражаться и не стирать со своих рук пепел от других вампиров. Я знал, что, когда мы отдохнем, мы обязательно вернемся в Вольтерру, ведь это наш дом и наша семья, но сейчас, когда она хотела уйти, я не мог ее оставить и верно собирался следовать за ней.
Меня беспокоило, как к нашему уходу отнесется Аро и Кайус, но, к счастью, все обошлось. Кайус, конечно, некоторое время рвал и метал, обвиняя меня в том, что я иду на поводу и женщины, но как я мог поступить иначе, ведь это была она? Неужели, Кайус не мог понять, что значит жить и существовать не ради себя, а ради кого-то, что именно это и есть великое и вечное благо, ради которого только и стоит жить. У него же была Афинидора, он не мог этого не понимать. Но все-таки он смирился, но больше меня все-таки беспокоил Аро. Он принял эту новость странно, хотя, от его характера другого ожидать было нельзя. Дидима уверяла меня в том, что он примет это и, как всегда, оказалась права. И второй мой брат смирился с моим решением, что стало для меня самой радостной новостью за столетие. Аро благословил нас и обещал ждать нашего возвращения. Мы же собирались в дорогу.
Наш уход должен был быть в следующую ночь, когда жаркое итальянское солнце скроется за землей и отдаст правление Царицы Ночи.
Хотя уйти мы должны были завтра, целый день меня не покидало непонятное волнение, заставляющее изводиться давно небьющееся сердце и вроде существующую душу. Пару раз я порывался пойти и просить защиты у Богов, но через секунду останавливался, поймав себя на постыдной мысли, что я боюсь неведомо чего.
Я не люблю менять обстановку, предпочитая оставаться долгое время на одном месте, может быть именно это пугало и волновало меня. Я отложил дорожную сумку и посмотрел на луну, что светила над домами. Неясное волнение не покидало меня, какая-то странная тоска сковывало мое сердце, словно, ожидая непонятной и неминуемой беды.
В какой-то момент сердце, как оборвалось, заставив меня ухватиться руками за подоконник и по старой человеческой привычки начать хватать легкими воздух. Мне сентиментально показалось, что сердце вдруг забилось, пропустило несколько ударов и снова намертво замерло, теперь, кажется, уже навсегда. Тревога, что охватывала меня совершенно безосновательно, кажется, совсем завладела мной, я был готов метаться по комнате, только бы она прекратилась. Паника, липкими руками трогала сердце.
Самый сильный и свирепый хищник, высшее звено развития в мире, что же ты, как маленький человечишка метаешься по комнате?!
Аро вошел в комнату без стука и я понял, что случилась беда. Только природное имение держать себя в руках не заставило меня кинуться к нему и схватив его за рубашку требовать объяснений, что случилось, но этого не потребовалось.
Сухо и безжизненно Аро сообщил мне роковые вести.
Прости брат, мне не удалось спасти сестру - я замотал головой, стараясь не верить в то, что он говорит.
НЕТ! - кажется, мой рык разнесся по всему замку. Рык убитого животного, которому больше некуда бежать. - ТЫ ЛЖЕШЬ! - я не хотел в это верить. Меня трясло до такой степени, что я ощущал это. Все мое существо противилось этой новости, этому факту. - Она жива, скажи мне, что она жива?! - я кинулся к Аро и, схватив его за рубашку, встряхнул, словно, это поможет и что-то изменит. Потом отпустил и стремительно переместился к окну, забыв про дурацкий человеческий шаг. - Нет.... - сквозь зубы процедил я, кажется, утрачивая последние остатки самообладания. Если бы вампиры могли плакать, я, наверное, уже рыдал бы и мне было бы легче. Говорят, слезы приносят облегчение, но я был лишен этого. Я был лишен всего!
- Ты лжешь, лжешь, это не может быть правдой! - я отказывался в это верить, хватаясь за последнюю надежду. - Где ее тело?! - румыны не могли быть настолько умны, чтобы догадаться сжечь ее. Боги, пожалуйста! Если тело есть, значит, есть шанс спасти ее, соединить голову и туловище и она оживет.
Но стоило взглянуть на Аро и можно было догадаться даже без ответа, что тела нет. Иначе, он не стоял бы здесь, а спасал сестру.
- Нет...- как-то обреченно произнес я еще раз, отказываясь верить в очевидный факт. НЕТ! Удар и подоконник каменной крошкой рассыпался на пол - не помогло. Ничего не поможет, абсолютно.
Мир, объятый пламенем полыхал внутри меня, оставляя вместо себя пепелище, на которым не вырастит больше ничего, даже сорняк. Голая пустыня.
- Я уничтожу их, - тихий и спокойный голос, словно не было вспышки ярости до этого. Наверное, слишком спокойный и слишком холодный. Никто из румынов не сможет избежать кары, а те, кто убивали Дидиму будут умирать очень медленно, он будет их жарить на костре, наслаждаясь, как кожа на их телах покрывается волдырями и сгорает, превращаясь в пепел, и так до тех пор, пока не останутся одни кости. - Собирай клан. Смерть Дидимы будет прекрасным поводом начать уничтожение этих тварей. Нам хватит сил, - такой же спокойный и безжизненный голос.
